Когда дизайнер уровня Сары Бертон берется за переосмысление культового бренда, это похоже на то, как скрипач-виртуоз берет в руки старинную скрипку — инструмент знает толпу, но только мастер может извлечь из него новые, неожиданные звуки. Так и Givenchy под руководством Бертон зазвучал иначе: без пафоса, но с той самой «тихой роскошью», о которой все говорят, но мало кто умеет воплотить.
После 25 лет в Alexander McQueen, 12 из которых она была его «архитектором», Бертон сделала паузу. Не для отдыха — для перезагрузки. «Когда останавливаешься, начинаешь видеть яснее», — говорит она. И её видение Givenchy — это не реставрация музея, а живой дом, где прошлое и настоящее танцуют вальс.
Интересно, что её наставник, Александр МакКуин, тоже когда-то возглавлял Givenchy. Но если его эпоха была бунтом, то её — медитацией. Она не ломает стены, а осторожно переставляет мебель, оставляя воздух и свет.
Её дебютная коллекция — это анти-эпатаж. Никаких «вау»-эффектов, только:
Это не одежда для показа — это одежда для жизни. Как чашка идеально сваренного кофе: без излишеств, но с характером.
Бертон признаётся: «Сложнее всего сделать что-то простое». Её Givenchy — это ответ на вопрос, заданный ещё основателем бренда: как одевать женщин сегодня? Ответ: так, чтобы они чувствовали себя собой. Не героинями чужого кино, а авторами своей истории.
Её вдохновение — архитектура. Не готические соборы, а чистые линии Баухауса. Одежда как «вторая кожа», которая не сковывает, а освобождает.
Givenchy теперь — это лаборатория, где экспериментируют с элегантностью. Бертон не стала переписывать историю — она добавила в неё новую главу. И если первое слово в ней — «простота», то второе, несомненно, — «глубина».
